Говорящий от имени мертвых (Голос тех, кого нет) - Орсон Кард

Она не ответила «нет» на его немой вопрос. Говоря по правде, ей всегда хотелось быть только с ним. Их близость и дружба была сильнее любви к Жаку. Пройдут долгие годы, прежде чем подобная безграничная близость навсегда свяжет ее с Жаком. Жак знал об этом и по-своему переживал, он не разделял привязанности жены к брату.

– Привет, Валя, – сказал он.

– Привет, Эндер. – Они находились на причале, никто не подслушивал их, поэтому она смело назвала его детским прозвищем, превращенным человечеством в зловещий эпитет.

– Что ты будешь делать, если кролик решит, что уже пора?

Она улыбнулась.

– Папа обернет ее в кожу страйки, я буду петь печальные скандинавские песни, и студенты проникнутся гениальной идеей о влиянии законов репродуцирования на ход истории.

Они рассмеялись. И вдруг Валентина поняла, что Эндер не собирается в плавание, он упаковал сумку, чтобы оставить Трондейм, он пришел сюда попрощаться, а не звать ее с собой. Слезы навернулись на глаза, нестерпимая тоска опустошила душу. Он подошел и обнял ее, сколько раз он обнимал ее так раньше. Теперь ее живот выступающим тугим комом стоял между ними.

– Я думаю, тебе нужно остаться, – прошептала она. – Отклони все вызовы.

– Есть один, который невозможно отклонить.

– Я могу родить ребенка в плавании, но не на другой планете.

Как она предполагала, он не звал ее с собой.

– Девочка будет потрясающей блондинкой, – сказал Эндер, – это безнадежно для Луситании, там лишь темнокожие бразильцы.

Так это Луситания. Валентина сразу поняла, что заставило его принять вызов, об убийстве зенолога свиноподобными было известно всем.

– Ты сошел с ума.

– Не совсем.

– Ты знаешь, что произойдет, если люди узнают, что Эндер отправился в мир свиноподобных? Они распнут тебя!

– Они распнут меня и здесь, если кто-нибудь кроме тебя узнает, кто я на самом деле. Обещай мне никому не говорить.

– Чем ты им сможешь помочь? Когда ты появишься, он будет мертвым многие десятилетия.

– Мои подзащитные всегда успевают достаточно остыть, прежде чем я прихожу Говорить от их имени. Это основной недостаток профессии странника.

– Я не хочу терять тебя снова.

– А я думал, мы потеряли друг друга в тот день, когда ты полюбила Жака.

– Зачем ты говоришь об этом! Я не хотела выходить замуж!

– Поэтому я и молчал до сих пор. Но это неправда, Вал. Когда-нибудь ты все равно бы решилась. Я рад за тебя. Ты ведь никогда не была счастлива. – Он погладил ее живот. – Гены Виггиных требуют продолжения. Я надеюсь, их будет не меньше дюжины.

– Считается неучтивостью иметь больше четырех, жадностью – заиметь больше пяти, и варварством – больше шести. – Произнося эту шутку, она лихорадочно соображала, как лучше отказаться от плавания – поручить ассистентам провести его без нее, отменить вообще, или отложить до отъезда Эндера?

Неожиданно Эндер спросил:

– Как ты думаешь, твой муж позволит мне воспользоваться одной из его лодок? Утром отправляется мой звездолет, поэтому я хотел бы попасть на Мерелд ночью.

Его поспешность была мучительна.

– Почему ты заранее не предупредил, что тебе понадобится лодка? Ты бы мог сообщить через компьютер.

– Я принял решение пять минут назад и сразу отправился к тебе.

– Но ты уже упаковал вещи – для этого нужно время.

– Не нужно, я купил весь корабль.

– К чему такая спешка? Путешествие продлится десятилетия…

– Двадцать два года.

– Двадцать два года! Отправишься парой дней позже, какая разница?

Разве ты не можешь подождать хоть месяц? Ты бы увидел моего ребенка.

– Через месяц, Вал, у меня не хватит мужества оставить тебя.

– Так не оставляй. Кто тебе эти свиноподобные? Баггеры по крайней мере были ременами. Оставайся, женись, ведь я же вышла замуж. Эндер, ты открыл столько звезд, пора остановиться, пора, наконец, пожинать плоды своего труда.

– У тебя есть Жак, а у меня только несносные студенты, все время стремящиеся навязать мне свой кальвинизм. Мой труд еще не закончен. А главное, Трондейм – не мой дом.

Валентина восприняла слова как обвинение: ты пустила корни, не задумываясь, смогу ли я жить на этой почве. Но здесь нет моей вины, хотела возразить Вал – ты – единственный, кто останется, ты – но не я.

– Помнишь, как было тогда, – сказала она, – когда мы оставили Питера на Земле и отправились к первой колонии, к миру, главою которого ты стал.

Путешествие заняло десятки лет. Это было равносильно смерти Питера. Когда мы достигли колонии, он стал уже старым, а мы все еще оставались молодыми.

За время нашего разговора по ансиблу он превратился в дряхлого старика. Он был нашим братом.

– Все меняется к лучшему, – попытался смягчить ситуацию Эндер.

Но Валентина увидела в словах издевку:

– Ты думаешь, двадцать лет изменять меня к лучшему?

– Я думаю, я буду горевать по тебе живой сильнее, чем если бы ты умерла.

– Нет, Эндер, это действительно, как будто я умерла, и ты знаешь, что ты и есть тот, который убил меня.

Он поморщился.

– Я не думал об этом.

– Я не буду писать тебе. Почему я? Для тебя это всего одна-две недели. Ты прибудешь на Луситанию, и компьютер прочтет тебе письма двадцатидвухлетней давности от человека, которого ты покинул две недели назад. Первые пять лет будет тоска, боль потери, одиночество от невозможности поговорить…

– Жак – твой муж, не я.

– А потом, о чем я могу написать? Умненькие, веселенькие, маленькие послания о ребенке? Ей будет пять, десять, двадцать лет, она выйдет замуж, а ты даже не будешь знаком с ней, не позаботишься о ней.

– Я позабочусь.

– Не представится случая. Я не буду писать тебе, пока не постарею, Эндер. Пока ты не достигнешь Луситании, затем еще чего-нибудь, поглощая десятилетия огромными глотками. Затем я пошлю тебе свои мемуары. Я посвящу их тебе. Посвящается Эндрю, моему любимому брату. Я с радостью прошла с тобой сквозь дюжины миров, но ты не остановился даже на пару недель, когда бы я не просила.

– Прислушайся к себе, Вал, и ты поймешь, почему я должен уйти сейчас, не рви мне сердце на части.

– Оставь эту софистику своим студентам, Эндер. Я не говорила бы так, если бы ты не сбегал как вор, застигнутый врасплох! Не нужно искать причины в других и обвинять меня!

Он отвечал сбивчиво, задыхаясь, слова наскакивали друг на друга, он торопился выговориться, пока эмоции не парализовали его.

– Ты права, я спешу, потому что там меня ждет работа, а здесь каждый день оставляет свой след, он ранит меня, мне больно видеть, как ты и Жак становитесь все ближе друг другу, а между нами растет пропасть, хотя я понимаю, что так должно быть. А когда я принял решение уехать, я решил, что чем быстрее я уеду, тем лучше для всех, и я оказался прав. Ты знаешь, что я прав. Я не предполагал, что ты возненавидишь меня за это.